Machu Picchu is facing a new threat: streakers.

It has survived five centuries of conquest, earthquakes, landslides and mass tourism. But Peruvian authorities fear that Machu Picchu is facing a new threat: streakers.

Guards at the vast Inca citadel have been ordered to step up surveillance after a spate of stripping. Late last year, two male antipodean travellers were detained by guards after baring their backsides at the site – but not before a picture of their exploits went viral on Peruvian social media.

олимпиада, Крым, Киев, революция

Сто лет назад, зимой 1914 года в России тоже проходила олимпиада, и не где-нибудь, а в Крыму. И была это «Первая олимпиада футуристов».
Первого января Маяковский писал из Симферополя: «Я здоров и весел, разъезжаю по Крыму, поплевываю в Черное море и почитываю стишки и лекции. Через неделю или через две буду в Москве. Сегодня я в Симферополе, отсюда в Севастополь и дальше, пока не доеду до вас...»
Вадим Баян (Владимир Сидоров), крымский футурист, организатор олимпийских вечеров вспоминал: «...занавес поднялся. Зал замер. На сцену, точно командир к войскам, бодро вышел Маяковский. Хлыст в правой руке вызвал движение в зале. На левой стороне хмыкнула какая-то ложа, но Маяковский повернул в ее сторону жерновами глаз, — и смех потух. В зале наступила абсолютная почтительная тишина...
— Милостивые государыни и милостивые государи! — загремел он... — В каждом городе, куда бы ни приехали футуристы, из-под груды газетной мануфактуры выползает черная критика, утверждающая, что за раскрашенными лицами у футуристов нет ничего, кроме дерзости и нахальства, и что во всех скандалах российских литературных кабаков виноваты только футуристы. Это неверно. В лице футуристов вы имеете носителей протеста против шаблона, творцов нового искусства и революционеров духа. Как недоваренное мясо, застряла в зубах нудная поэзия прошлого, а мы даем стихи острые и нужные как зубочистки...
Наши выступления после его речи и чтения стихов были бледными и легковесными»
«Петербургская газета» 18 января писала: «Получена телеграмма из Керчи, что гастроль петербургских футуристов закончилась грандиозным скандалом, так как публика страшно возмутилась невероятной чепухой, которою угощали ее футуристы. Скандал особенно усилился, когда Маяковский назвал выдающихся критиков бараньими головами».
Двадцать восьмого января Маяковский уже в Киеве. «Ничего оригинального на этом вечере в сущности не было: у «футуристов» лица самых обыкновенных вырожденцев, с придавленными головами и мутными взглядами — такие лица можно видеть в суде на неинтересных делах о третьей краже... И клейма на лицах заимствованы у типов уголовных. Речи футуристов так же банальны, как и их внешность... Вечер закончился скучной лекцией о живописи» («Киевская мысль», 1914, 29 января)

ОТСЮДА

Маяковский и правда о женщине

17 февраля 1914 года Маяковский выступает в Политехническом музее в прениях по докладу «Сказка и правда о женщине».

«В разгар лекции на эстраде среди оппонентов появился г. Маяковский. Одет он был в пестрый костюм арлекина. Среди публики хохот. Устроители лекции, а за ними и представители администрации предложили г. Маяковскому уйти, т. к. своим видом он слишком возбуждает публику. Г-н Маяковский заявил, что он желает участвовать в прениях. Ему предложили поехать переодеться.

Через полчаса он снова появился в аудитории в розовом пиджаке» («Русское слово», 1914, 18 февраля).

В письме В. В. Воровского к жене Д. М. Воровской: «Вчера сделал непростительную глупость: пошел слушать женскую лекцию о женском вопросе... Зря пропал вечер и 90 коп. кровных трудовых денег. Единственным развлечением в этой белиберде было появление футуриста Маяковского, который сначала явился в пиджаке какого-то ярко-пестрого футуристического цвета, за что был выведен мерами устроителей и полиции. Через полчаса вернулся в пиджаке цвета танго и возражал ко всему общему удивлению толково и разумно...»

18 февраля Маяковский выезжает в Казань, где 20 февраля выступает в зале Дворянского собрания.
Из жандармского донесения: «Вышел он на эстраду и заявил: «Я — умный». В публике раздался гомерический хохот, но он нисколько не смутился этим и стал читать свою лекцию, стараясь доказать, что красота не есть вечное определенное понятие и как это понятие постепенно изменяется в зависимости от культуры народов, примером чему привел грубые египетские пирамиды и мягкие формы живописи и ваяния эллинов. Далее перешел к «старичкам»; как они понимают красоту при виде чистой, невинной девушки. Затем сделал быстрый переход к литературе и критикам, у которых пространство «от носа до ушей затянуло паутиной», и потому они не могут видеть настоящего облика футуристов. Говоря о литературе, он всех поэтов и писателей называл мальчиками, не могущими в своих произведениях удовлетворить запросы современного человека, и что в свое время, когда русское общество только вступало на путь культуры, быть может, они и были хороши. На раздавшиеся в это время из публики по его адресу свистки он заметил, «что видит у людей, открывших для свиста свой рот, непрожеванные крики (?)» и что те, кто хочет ему посвистать, могут это сделать с успехом и после его доклада.

И в дальнейшей своей речи он порицал все прошлое и, наоборот, когда начал говорить о своих товарищах, то видел в каждом из них Колумба, открывшего новую Америку. Закончил свою лекцию чтением поэтических произведений футуристов (своих и товарищей), в которых едва ли кто чего понял. Лекция его несколько раз прерывалась свистом и хлопаньем в ладоши»

ОТСЮДА

нагло осклабившись

Я сошью себе черные штаны
из бархата голоса моего.
Желтую кофту из трех аршин заката.
По Невскому мира, по лощеным полосам его,
профланирую шагом Дон-Жуана и фата.

Пусть земля кричит, в покое обабившись:
«Ты зеленые весны идешь насиловать!»
Я брошу солнцу, нагло осклабившись:
«На глади асфальта мне хорошо грассировать!»

Не потому ли, что небо голубо́,
а земля мне любовница в этой праздничной чистке,
я дарю вам стихи, веселые, как би-ба-бо,
и острые и нужные, как зубочистки!

Женщины, любящие мое мясо, и эта
девушка, смотрящая на меня, как на брата,
закидайте улыбками меня, поэта, —
я цветами нашью их мне на кофту фата!

(В. Маяковский)

весна и мир

Давид Бурлюк. Приход весны и лета.


Любовь и мир.

Россия

Перед этой гордою забавой,
Пред изможденностью земной
Предстанут громкою оравой.
Храм обратя во двор свиной.
Пред бесконечностью случайной,
Пред зарожденьем новых слов -
Цветут зарей необычайной
Хулители твоих основ.

(Давид Бурлюк)

К. Коровин. Гурзуф

К. Коровин. Гурзуф