Убили, значит, Чарльза-то нашего.

 На этом месте англичане казнили своего короля Карла Первого.
На уровне второго этажа был построен деревянный помост и покрыт черной тканью. Здесь и свершилось - холодным январским днем 1649-го года, в два часа пополудни. Хотели утром, но не смогли. Палач, не последний человек в королевстве, наотрез отказался выполнить заплечную свою работу. До обеда искали замену; нашли, наконец, двух отморозков, согласившихся сделать дело за тысячу фунтов при условии, что их лица будут закрыты масками.

Перед казнью король попросил позволить ему надеть две рубашки под камзол, чтобы не замерзнуть, чтобы подданные его, собравшиеся, как водится, на увеселительное мероприятие, не подумали, что дрожит он от страха, а не от холода. Он и речь приготовил в том духе, что, если народ так решил, то конечно… но мало кто эту речь услышал. Голос у короля был не зычный, да и сам он был росту невысокого, телосложения тщедушного.

Когда палач ударил топором, тысячная толпа испустила стон, какого еще не слыхал старый Лондон.  Голова монарха лежала, отделенная от тела, истекая кровью. К ней, к этой теплой еще голове, потянулись зажиточные горожане, чтобы за определенную плату обмакнуть платки в вязкую темную субстанцию. Считалось, что королевская кровь залечивает раны.  Дикие нравы, сударь, были в этом городе. А чего вы ожидали в середине семнадцатого века?

К чему я это все? Думаете, жалею Чарльза ихнего? Жалею, конечно, и за мужество его уважаю, хотя сам он на это долго нарывался, не понимал, что абсолютизм к тому времени себя изжил. Думаете, я за монархию? Щас! Была бы англичанкой –  ходила бы на левые митинги, выступала за отмену королевских и аристократических привилегий, и чтобы всё поделить.

Но я не англичанка ни разу, и знаю из опыта предков, к чему все поделить приводит. И мы своего Николая убили сами знаете когда и как. Они-то через десять лет одумались, монархию взад вернули в лице Карла Второго, хоть и с оговорками и ограничениями, с тех пор все реформируют и реформируют, а мы-то нет. Мало того, что отстаем почти на триста лет, так еще и движемся все куда-то не туда, все, чтобы остальному миру показать как не надо. Тоже полезная миссия – быть экспериментальной площадкой человечества, пугалом для Европы.

Это если взять страну, которую не жалко. А если жалко?

сочельник

Быть нежной, бешеной и шумной,
— Так жаждать жить! —
Очаровательной и умной, —
Прелестной быть!

Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины...
— О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!

Стать тем, что никому не мило,
— О, стать как лед! —
Не зная ни того, что было,
Ни что придет.

Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.

Браслет из бирюзы старинной —
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке...
...
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.

(М. Цветаева)