женский день

«У нас дома восьмое марта презирали: считали государственным праздником. Государственное – значит принудительно‑фальшивое, с дудением в духовые инструменты, хождением строем, массовым заполнением карточек, называемых поздравительными открытками. «Желаем успехов в труде!…» (Т. Толстая)

А что, собственно, празднуем, православные? Помните этот день в 1917 году? Ну как же,  Петроград, конец февраля. Солнце, морозец восемь градусов. Из-за снежных заносов состав с хлебом не мог подъехать к городу, хотя был уже близко. Но какой же русский верит обещаниям властей? Вот и высыпали на улицу все курсистки-гимназистки-работницы по завету Розы и Клары.

«23 Февраля. Четверг

                Сегодня беспорядки. Никто, конечно, в точности ничего не знает. Общая версия, что началось на Выборгской, из-за хлеба. Кое-где остановили трамваи (и разбили). Будто бы убили пристава. Будто бы пошли на Шпалерную, высадили ворота (сняли с петель) и остановили завод.»

(Из дневника Зинаиды Гиппиус. 1917 год)

http://bibliotekar.ru/gippius-zinaida/34.htm

Пойдем на весенние улицы,
Пойдем в золотую метель.
Там солнце со снегом целуется
И льет огнерадостный хмель.

 По ветру, под белыми пчелами,
Взлетает пылающий стяг.
Цвети меж домами веселыми
Наш гордый, наш мартовский мак!…

8 марта 1917
Зинаида Гиппиус

 Как потом выяснилось, это и был первый день страшных событий (23 февраля), ибо хороших революций не бывает, как не бывает хороших войн. Огнерадостный хмель сменился тяжелым и долгим похмельем.

Блевотина войны - октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна!

 Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил - засек кнутом?

 Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой.
Смеются пушки, разевая рты...
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь.

29 октября 1917
Зинаида Гиппиус

женский день 1917

http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Ведут_провокатора_под_конвоем_(Петроград,_февраль_1917).jpg
«Передвижная выставка в февральские дни была закрыта только три дня. В это время Маковский по телефону пригласил меня и Дубовского к вечернему чаю, расспрашивал нас о событиях на улице, так как сам никуда не выходил.
-- Ну что, батенька мой, -- говорил Владимир Егорович, -- Распутина, значит, в прорубь, а теперь и за самодержавие взялись? Хорошо! Пора, батенька мой, пора! Чтоб говорить вслух, а не шепотом, приходилось нам за границу ездить, а теперь, авось, и здесь вслух рассуждать, будем и заживем сызнова. Только вот Щегловитов грозит, что революция лишь обойдется в тридцать тысяч жертв и будет подавлена.
 -- А вы, -- говорю ему, -- пойдите на улицу и увидите с вашей наблюдательностью, что теперь подавить революцию никому не удастся.
-- Я бы дошел, да вот холодно, и жена не пускает, стреляют, говорит, -- оправдывался Маковский.»
(Из воспоминаний Я. Д. Минченкова)
http://az.lib.ru/m/minchenkow_j_d/text_0080.shtml

«24 Февраля. Пятница
Беспорядки продолжаются. Но довольно, пока, невинные (?). По Невскому разъезжают молоденькие казаки, (новые, без казачьих традиций) гонят толпу на тротуары, случайно подмяли бабу, военную сборщицу, и сами смутились.
Толпа — мальчишки и барышни.
Впрочем, на самом Невском рабочие останавливают трамваи, отнимая ключи.
Трамваи почти нигде не ходят, особенно на окраинах, откуда попасть к нам совсем нельзя. Разве пешком. А морозно и ветрено. Днем было солнце, и это придавало веселость (зловещую) невским демонстрациям.»
(Из дневника Зинаиды Гиппиус. 1917 год)

декадентская мадонна

 http://www.museum.ru/alb/image.asp?23399

Л.Бакст. Портрет Зинаиды Гиппиус. 1906.

«Зинаида Гиппиус была когда-то хороша собой. Я этого времени уже не застала. Она была очень худа, почти бестелесна. Огромные, когда-то рыжие волосы были странно закручены и притянуты сеткой. Щеки накрашены в ярко-розовый цвет промокательной бумаги. Косые, зеленоватые, плохо видящие глаза.

   Одевалась она очень странно. В молодости оригинальничала: носила мужской костюм, вечернее платье с белыми крыльями, голову обвязывала лентой с брошкой на лбу. С годами это оригинальничанье перешло в какую-то ерунду. На шею натягивала розовую ленточку, за ухо перекидывала шнурок, на котором болтался у самой щеки монокль.

   Зимой она носила какие-то душегрейки, пелеринки, несколько штук сразу, одна на другой. Когда ей предлагали папироску, из этой груды мохнатых обверток быстро, как язычок муравьеда, вытягивалась сухонькая ручка, цепко хватала ее и снова втягивалась.

 Как-то зашел у нас разговор об одной общей знакомой, очень религиозной и чрезвычайно боящейся страшного суда.

   -- А вы? -- спросила я З. Н. -- Вы боитесь страшного суда?

-- Я?!!

   Она выразила и лицом и жестами исключительное возмущение.

   -- Я? Вот еще! Скажите, пожалуйста! Очень нужно!

   Подобного презрения к загробной жизни я еще никогда не встречала. Загробная жизнь ею не отрицалась, но чтобы Господь Бог взял на себя смелость судить Зинаиду Гиппиус, она же Антон Крайний, -- это даже допустить было нелепо.»

(Из воспоминаний Надежды Тэффи)

  http://az.lib.ru/t/teffi/text_0150.shtml

повезло девчонкам

А этим красавицам больше всех повезло. Сначала в камне их изваяли или на холсте изобразили, а потом еще и в поэзии воспели.

 

К ВЕНЕРЕ МЕДИЦЕЙСКОЙ

Богиня красоты, любви и наслажденья!
Давно минувших дней, другого поколенья
Пленительный завет!
Эллады пламенной любимое созданье,
Какою негою, каким очарованьем
Твой светлый миф одет!

 Не наше чадо ты! Нет, пылким детям Юга
Одним дано испить любовного недуга
Палящее вино!
Созданьем выразить душе родное чувство
В прекрасной полноте изящного искусства
Судьбою им дано!

 Но нам их бурный жар и чужд и непонятен;
Язык любви, страстей нам более не внятен;
Душой увяли мы.
Они ж, беспечные, три цели знали в жизни:
Пленялись славою, на смерть шли за отчизну,
Всё забывали для любви.
Иван Тургенев
( <a )